Я опять только-только из Москвы.
Саша очень уставший. Переживает за человека, которому ничем не может помочь. А я не могу помочь ему самому. Ведь даже банальности язык не поворачивается говорить. Он удивительно сильный. Но по ночам эта беспомощность его будто физически прижимает к земле. Я читаю ему стихи про пустые города и непременное бескрайнее лето, шепотом пою песни от бардов и советских сказок до совершеннейшей попсы, не зная, на чем остановиться, потому что он молчит. Я целую его скулы, а он только прижимает меня чуть крепче и все так же смотрит в потолок. А когда я уже выдыхаюсь, наконец смотрит на меня в упор и вздыхает, аккуратно убирая с лица отросшие волосы: "Будь со мной подольше, ладно?".
А я даже себе боюсь признаваться в том, насколько.
Просыпаясь, я зажмуриваюсь, потому что понимаю, что он мне снился. Каждый раз. Я засыпаю рядом с ним. Мы не можем друг от друга оторваться во сне, я помню каждое прикосновение. Просыпаюсь и вижу его, близко-близко. Мы почти никогда не созваниваемся. Но когда я иду к дому и вижу свет в окне не четвертом этаже, ещё издалека, по телу разливается тепло. Когда он берет в руки стакан или сигарету, возится с коробком спичек или телефоном, я могу залюбоваться: смуглой кожей, чуть выступающими венами на обратной стороне ладони, длинными музыкальными пальцами, цветным браслетом на запястье. И какая бы девушка ни вертелась рядом с ним, мне все время кажется, что они когда-то были вместе. Я снова зажмуриваюсь.
А сегодня за ужином, перебив мое ни о чем на полуслове, он как будто мимоходом сказал: "Так странно. Всё так плохо кругом. А внутри так сильно, как много лет не было. Ты внутри, что ли?".