После долгого телефонного разговора с подругой весьма легкого поведения, но при этом ужасно смешной и отзывчивой в душе девушкой, смеясь, вхожу к работающему Александру:
- Саш? Скажи, в какой момент тебя перестали волновать поцелуи? И стали только, увы, необходимой дорогой к сексу? По мнению моей подруги, это называется взрослением. И вот оно у нее наступило.
- И с ней в том числе ты едешь на море? Как бы ты не вернулась совсем «взрослой», с такими-то наставниками.
- Ну, озвучь свод правил: не поддаваться ни на чьи кроме твоих провокаций и далее по списку… - Сказала я, присаживаясь на подлокотник его кресла.
- Ты сама мне говорила про «даны строчки – пиши поперек», а теперь хочешь от меня правил? А что касается поцелуев. В какой-то момент хотелось просто случайного секса. Момент наступил уже в зрелом возрасте, сознательном, так что было несложно. Но я ту зиму не помню и помнить не хочу. Потом устаканилось. Суть осталась прежней, но теперь вгонялась в принятые рамки и со стороны будто было серьезно, а мне же в свободе полета виделся верх зрелости. А потом, - он наконец улыбнулся, - захотелось просто обнять и согреть. И в этом даже для себя неформулируемом, но явственно витающем в воздухе «не выскальзывай из рук» всё то показалось – закономерно, конечно, - очередным ребячеством.
Я, дослушав, прижалась щекой к его щеке и вздохнула:
- Ты ведь понимаешь, что эти слова сильнее всяких правил?
А Саша чуть подается назад, испытующе смотрит на меня снизу вверх хитрыми блестящими глазами и целует в щеку:
- Меня провоцируют твои ямочки – на решительные меры.
Я обнимаю его руками за шею, а он говорит:
- Знаешь, что я люблю?
- Что?
- Когда скидывают белые платья.
- Вот как?
- Да, - говорит Саша и манерно отворачивается в сторону. – Главное почувствовать момент.
- В самом деле? – смеюсь я, глядя на свое белое короткое платье.
- Да, - тверже говорит он. – Почувствовать момент. А дальше уже только шорох ткани.
- Ну, раз так…