Всё начинается с чьей-либо мечты
Три часа ночи, мы с Александром в гостиной: он, сидя в кресле, работает с ноутбуком на коленях, хмурится; я пристроилась рядышком на полу, листаю лекции, вот-вот замурлыкаю.
Звонок. Мой мобильный. Звонит подруга, из Москвы. Напоминаю, три часа ночи. А излюбленный жанр этой моей подруги - смс, так что звонок свидетельствует о чем-то чрезвычайно важном. Я беру трубку, слышу:
- Мэл, Артемкина книга вышла!..
Я это знала, отдаленно, не вдаваясь в подробности, что как-то настойчиво в последнеи дни мелькающий в моей жизни бывший муж вроде как выпускает книгу стихов.
- Дашкин, я знаю. Это действительно стоит того, чтобы отрывать..
- Мэл! Она тебе. Понимаешь? Тебе!
- На обложке большими буквами: "Любви всей можей юности - Амелфе Караваевой"? Так что ли, - усмехаюсь я, выходя из комнаты, дабы не мешать Александру.
- Нет. Там посвящение - "Ей - всё".
- И эта абстрактная "ей" - это, естественно, я, - скучающе вздыхаю я.
- Мэл, ты скептик и циник!
- Докатились!
- Мэл, да послушай уже! Я второй день ее листаю, в поисках конкретики. И совсем в конце я нашла! Мэл, она тебе. Послушай.
И она читает. Стихотворение, в котором постоянно сбивается ритм, смысл, стиль. Но у только что усмехавшейся меня подкашиваются колени. Там про зиму, про руки, а заканчивается оно так:
Амелфа, а мы ведь не поняли,
Мы так ничего и не поняли.
Я наскоро прощаюсь с подругой. Качаюсь маятником туда-сюда, взад-вперед, полуприсев на подоконник. В голове одно: "А он писал мне стихи, писал мне стихи, мне стихи". Значит, не выдумала. Значит, всё, сейчас кажущееся почти сном, не сон вовсе, было, было.
Настороженной тишиной, входит Александр.
- Что с тобой? Ты дрожишь?
- Мне Даша стихотворение прочитала.
- Такое хорошее?
- Нет. Оно ужасное. Но оно Артема. И мне.
Мы молчим. Присутствие Саши меня успокаивает. Почувствовав это, он сдержанно улыбается:
- Кто бы мог подумать! Мне досталась 19-летняя женщина с прошлым!
Я как-то бессильно улыбаюсь этому ну никак не подходяшему для меня слову - "женщина". А Саша берет меня за запястья, проводит по рукам вверх, до плеч, снова сжимает запястья:
- Ну всё, перестань. Перестань, слышишь?
Я привыкла, что от утешающих, успокаивающих исходит нежность, тепло, неприятная жалость. Кстати, пожалуй, именно унизительная жалость в такие моменты срабатывает и ты успокаиваешься: а нечего меня жалеть. С Алекснадром все иначе. От него исходит сила. Которой хочется подчиниться. Я подчинилась. Расслабилась.
- Пойдем. Я устал, давай попьем кофе.
Я успокоилась. Порыв прошел. Просто это очень так. Вот живешь, спокойный как сон, а потом от двух строчек то в жар, то в холод. Вот она, жизнь. Ну, такое быстро выветривается.
А сейчас уже половина восьмого, Александр только закончил работать, а я - читать у него в ногах лекции. Ложимся спать.
А вам доброго утра.
Звонок. Мой мобильный. Звонит подруга, из Москвы. Напоминаю, три часа ночи. А излюбленный жанр этой моей подруги - смс, так что звонок свидетельствует о чем-то чрезвычайно важном. Я беру трубку, слышу:
- Мэл, Артемкина книга вышла!..
Я это знала, отдаленно, не вдаваясь в подробности, что как-то настойчиво в последнеи дни мелькающий в моей жизни бывший муж вроде как выпускает книгу стихов.
- Дашкин, я знаю. Это действительно стоит того, чтобы отрывать..
- Мэл! Она тебе. Понимаешь? Тебе!
- На обложке большими буквами: "Любви всей можей юности - Амелфе Караваевой"? Так что ли, - усмехаюсь я, выходя из комнаты, дабы не мешать Александру.
- Нет. Там посвящение - "Ей - всё".
- И эта абстрактная "ей" - это, естественно, я, - скучающе вздыхаю я.
- Мэл, ты скептик и циник!
- Докатились!
- Мэл, да послушай уже! Я второй день ее листаю, в поисках конкретики. И совсем в конце я нашла! Мэл, она тебе. Послушай.
И она читает. Стихотворение, в котором постоянно сбивается ритм, смысл, стиль. Но у только что усмехавшейся меня подкашиваются колени. Там про зиму, про руки, а заканчивается оно так:
Амелфа, а мы ведь не поняли,
Мы так ничего и не поняли.
Я наскоро прощаюсь с подругой. Качаюсь маятником туда-сюда, взад-вперед, полуприсев на подоконник. В голове одно: "А он писал мне стихи, писал мне стихи, мне стихи". Значит, не выдумала. Значит, всё, сейчас кажущееся почти сном, не сон вовсе, было, было.
Настороженной тишиной, входит Александр.
- Что с тобой? Ты дрожишь?
- Мне Даша стихотворение прочитала.
- Такое хорошее?
- Нет. Оно ужасное. Но оно Артема. И мне.
Мы молчим. Присутствие Саши меня успокаивает. Почувствовав это, он сдержанно улыбается:
- Кто бы мог подумать! Мне досталась 19-летняя женщина с прошлым!
Я как-то бессильно улыбаюсь этому ну никак не подходяшему для меня слову - "женщина". А Саша берет меня за запястья, проводит по рукам вверх, до плеч, снова сжимает запястья:
- Ну всё, перестань. Перестань, слышишь?
Я привыкла, что от утешающих, успокаивающих исходит нежность, тепло, неприятная жалость. Кстати, пожалуй, именно унизительная жалость в такие моменты срабатывает и ты успокаиваешься: а нечего меня жалеть. С Алекснадром все иначе. От него исходит сила. Которой хочется подчиниться. Я подчинилась. Расслабилась.
- Пойдем. Я устал, давай попьем кофе.
Я успокоилась. Порыв прошел. Просто это очень так. Вот живешь, спокойный как сон, а потом от двух строчек то в жар, то в холод. Вот она, жизнь. Ну, такое быстро выветривается.
А сейчас уже половина восьмого, Александр только закончил работать, а я - читать у него в ногах лекции. Ложимся спать.
А вам доброго утра.
-
-
05.01.2007 в 14:37Хорошо, что на его ответ ты сказала правду! В другом случае было бы, наверное, всё совсем не так.
Вообще, истории знакомы. )) Пиши!
-
-
09.01.2007 в 06:05А то, что правду сказала, - это про то, что стихи Артема? Как-то все так с самого начала было, что скрывать нечего. Я обдумываю большую записать про само знакомство. Там как раз все это.
И ещё интересна знакомость историй. Поясни, а?)