Всё начинается с чьей-либо мечты
Когда под самый вечер, стремительно переходящий в ночь, речь в гостях заходит об особом эротизме музыки и ситуации и Александр во всеуслышанье заявляет: «Нет, время идет, но стриптиз до сих пор – определенно под Хенрикса» и все обращают свои взоры ко мне, я смущаюсь. Краснею.
Но потом Саша шепчет мне мимолетом «Лени». А так меня называла бабушка, давно-давно, а я злилась ещё, что это не мое имя вовсе, отучила бабушку. А потом вдруг Саша, сам, ни с того ни с сего, откуда-то с потолка взял то же, дословно то же сокращение. Никто никогда так не называл и не называет, это же додуматься надо. Только вот бабушка в далеком детстве и Саша сейчас. Лени. И так его он это говорит нежно, интимно, что меркнут все имена, все «уменшительненько-ласкательненькие». И даже деловые письма так и хочется подписать Лени. Но нет. Только наше. Наше.
Но потом Саша шепчет мне мимолетом «Лени». А так меня называла бабушка, давно-давно, а я злилась ещё, что это не мое имя вовсе, отучила бабушку. А потом вдруг Саша, сам, ни с того ни с сего, откуда-то с потолка взял то же, дословно то же сокращение. Никто никогда так не называл и не называет, это же додуматься надо. Только вот бабушка в далеком детстве и Саша сейчас. Лени. И так его он это говорит нежно, интимно, что меркнут все имена, все «уменшительненько-ласкательненькие». И даже деловые письма так и хочется подписать Лени. Но нет. Только наше. Наше.