Алена надменна, холодна, высокомерна. Она хороша в этом. Короткие темные волосы, остренький нос, колючий взгляд, немного заикания – детали, хорошо мне знакомые по упоминаниям женщин Сашиного прошлого. Повторяющиеся детали. Столь отличные от меня.
У них была красивая история, совсем короткая, но красивая. Пара недель. Но в разговорах то тут, то там: его гравюры, висящие у нее дома, её фото-выставка в родном городе «Прошлым – тебе и году».
Вчера Алена попросила у Александра какие-то фотографии, и вот они искали нужное, а я смотрю на экран его компьютера, а там рядом с ним одни брюнетки, брюнетки, короткие темные волосы, высокие девушки с короткими стрижками, темные волосы, темные волосы – везде.
Сквозь заносчивые жесты Алены в сторону Саши иногда пробивается что-то кошачье, едва уловимое, плавное, мне неуютно, неуютна эта естественность между ними, неуютна эта связь, не вмещающая меня. Я ругаю себя, отгоняю такие мысли и улыбаюсь.
Прихожу домой с работы, выясняю, что после нескольких очень насыщенных дней температура под 38, а в середине недели надо в Москву. Звоню Александру, говоря, что не смогу пообедать с ним, Аленой и ещё какими-то людьми, говорю бодрым голосом, объясняю всё работой. Хочу убраться, но вместо этого лежу в гостиной, под пледом, в каком-то его шарфе, слушаю музыку на его ноуте и пью горячий чай. Через какое-то время, довольно скоро, приходит Александр, ругает меня за то, что соврала насчет работы, я лежу молча. Саша знакомым мне быстрым и все отмечающим взглядом осматривает меня, всплескивает руками, кивая на шарф:
- Ами, это же не шерсть. Лежи, я сейчас.
В этот момент на домашний звонит Алена со словами (сказанными – не могу не отметить – несколько по-хозяйски):
- Амелфа, передай Саше, чтобы он проверил почту. Как можно скорее. Буду очень благодарна. Он же дома?
- Да. Хорошо, Алена.
Откашливаюсь и как можно громче зову Александра, копошащегося в коридоре:
- Саша, Алена просила как можно скорее проверить почту.
- Сейчас, - доносится из-за двери. – Войди пока на мою почту.
Я знаю его пароли, это правда. И честно ни разу ими не пользовалась. Сейчас соблазн велик, но я сдерживаю себя, вбиваю ник, пароль, вижу непрочитанное от Алены и, даже не читая заголовка, отворачиваю ноутбук. Входит Саша, снимает с меня один шарф, кидает его на спинку кресла, укутывает меня другим. Садится на краешек дивана читать письмо. Оно короткое, он быстро пробегает его глазами и, коснувшись моей руки, словно говоря, что он сейчас придет, встает и направляется к выходу из комнаты. Он уже вышел, когда я, снова откашлявшись, проговорила ему вслед:
- Все нормально?
Я слышу, как за дверью он останавливается, медленно поворачивается, заходит в гостиную. Мы ни разу не говорили об Алене, ни разу не выходили за рамки светского обсуждения наших встреч, потому что это не мое дело и я очень уважаю в Саше его качество ни с кем никогда не обсуждать его женщин, это достойно. Но тут, видимо, было что-то в моем тоне, заставившее Сашу посмотреть на меня долгим испытующим взглядом. Затем он медленно и с расстановкой проговорил, переведя взгляд с меня на компьютер и обратно:
- Странный выбор: спросить, когда перед тобой открытое письмо.
- Давно сделанный выбор, Саша, не читать чужих писем.
Саша долго смотрит в ответ взглядом, в котором я не могу прочитать даже его настроения, а потом приближается ко мне, наклоняется поближе и вздыхает:
- Мой выбор тоже сделан очень давно, как же ты не видишь.
Он проводит рукой по моей горячей щеке и продолжает тоном, позволяющим мне трактовать его вопрос и как продолжение разговора, и как простой вопрос о самочувствии:
- Ну, милый мой, ну что ты?
Я решаю всё выяснить и говорю:
- Просто все эти фотографии. Коротко стриженные брюнетки везде, везде, везде.
Саша садится на краешек и улыбается:
- Маленький, я был женат на голубоглазой блондинке, по всем канонам. Что же удивляться, что потом был период, когда хотелось совсем другого?
- Прости. Я… Я ерунду говорю, просто…
- Просто ты не в себе. – Целует он меня в лоб и встает, - лежи, я принесу аспирин.
Болела очень долго, отменила всё в Москве, оттуда ругались.
А я лежала с температурой много дней, а Саша уходил по делам, на встречи, туда-сюда, но до безумия трогательно старался приходить ровно каждые 6 часов, чтобы снова дать мне таблетку. И сидел со мной хотя бы по полчаса, пока я не усну или пока ему совсем позарез не нужно будет бежать, гладил по волосам, что-то говорит тихо-тихо. Постоянно что-то мне приносил, готовил здоровую еду. И был рядом. И чувствовал меня. И не было заметно его усталости, которая, понятное дело была, был он. Рядом. Внимательный как никогда. Контролирующий каждую мелочь.
Только на той неделе вылечилась и срочно улетела в Москву. До сих пор здесь.